Новая лента Каннского фестиваля «Аннетт» - монументальный образец чистого искусства Леоса Каракса, поддерживающего дух кинематографических движений рубежа 1950–60-х годов, объединенных общим названием «Новая волна».

«Анна Каренина» в отличие от «Великого Гэтсби», премьера которого вновь перенесена (в этот раз, кажется, на май) прошла в московских кинотеатрах раньше запланированного, вместо десятого января - третьего.

Цоканье каблучков по мостовой, вечерний пьяный смех, две женщины – вид сверху. Их руки сплелись в решающем мгновении, и вот одна уступает другой, чтобы провести ближайшую ночь вместе.

Но если вначале картина еще напоминает полуфантастическую трагикомедию в духе Чарли Кауфмана или ранние работы Вуди Аллена, то потом она вырождается в довольно скучную абсурдно-философскую историю «о вечном»...

Щетина, волосатая грудь, торчащая из небрежно наброшенной рубашки, рыбьи глаза навыкате, вечно пьяные и опьяняющие стоявших рядом женщин, сигарета, вечно околачивающаяся в пальцах рук, словно одиннадцатый, потерянный палец, которым музыкант никогда не играл..

Жители той деревни даже не догадываются о грядущих ужасах войны и Третьего Рейха. Мы же понимаем, что через несколько лет дети (а подзаголовок фильма «История детей Германии») сменят белую ленту на черную, со свастикой. Эти же дети, только повзрослевшие, будут петь «Tomorrow belongs to me» («Будущее принадлежит мне») в «Кабаре»

Все они настоящие члены шведского общества – свободного, раскрепощенного и без комплексов. Вот только свободный выбор действий оказывается иллюзией, личная воля человека на глубоком психологическом уровне подчинена воле коллективной.

Уходит и красота эпохи, само название которой символизировало расцвет и молодость. Раскрепощение и свобода постепенно вырождаются в развращенность, которая в дряхлеющих телах столетних красавиц выглядит гротескно и от этого еще более безобразно. Погоня за молодостью оборачивается уродством...

Можно даже составить эдакий общий портрет современного российского кинодеятеля: возраст около сорока, опыт небольшой, в глазах желание творить, снимать и раскрывать глаза на происходящее вокруг. Но при этом какое-то дикое противоречие: увидеть и показать недостатки они могут, но особого желания что-то исправить никто из них не испытывает.

В рамках Третьего международного фестиваля современного кино «Завтра/2morrow» состоялся показ фильма «Я убил свою маму» молодого 20-летнего канадского режиссера Ксавье Долана.

Не успел еще пройти в прокате фильм «Нью-Йорк, я люблю тебя!», как уже появился вторящий ему «Мир, я люблю тебя!». Действие разворачивается сразу в шести городах: в каждом из них свои герои со странностями и причудами, но главное, что их объединяет – это безудержное стремление героев любить.

Но все мужчины, окружающие ее, на удивление грубы и неотесаны и отказываются понимать, что за строгой милицейской формой скрывается ласковая и заботливая Геля в лаковых туфельках на высоких каблуках, с красными ногтями и яркой помадой на губах...

Фильм посвящен вполне реальной Луизе Мишель, анархистке и революционерке. В лице современных киноперсонажей, носящих ее имя, она как будто передает «привет» из позапрошлого века, призывая к действиям и борьбе против буржуазного строя и капитализма. «Каждый может начать перерождение общества с самого себя», - говорила Луиза Мишель.

Триер переосмысливает и женские образы. В «Антихристе» и следа нет от «золотых сердец» из одноименной трилогии. Новая героиня (Шарлотта Генсбур) уже не чистая посланница Божья, призванная разоблачить «добрых самаритян», она настоящее исчадье ада, ведьма, одержимая тем самым Антихристом, упомянутым в назывании фильма. Она принадлежит к первобытному хаосу, к Праматери-Природе (которую, кстати, называет единственной Церковью), к ее рождающей и умертвляющей силе...

Лента «Дикое поле» Михаила Калатозишвили, удостоенная многих наград, - новый must see у любителей неформатного кино. Хотя как раз этот фильм стоило бы считать адаптированным скорее для не особо искушенной публики.