С каждой песней ритм становился все бешеней и Керт все больше раскрепощался на сцене. Он не прыгал и не плясал, каждое его движение было продуманно – ничего лишнего.

Старшина Кандыба был лютым и ужасным типом. Огромного роста, мощный в плечах, с глубоко посаженными, акульими глазками и таким же зубастым ртом, он наводил ужас на всю роту.

Облик и манера исполнения бэнда проникнута уважением к джазовой традиции, которую музыканты чтят и бережно передают нам – тем, кому уже ни при каких обстоятельствах не удастся попасть в золотой век джаза, кроме как по этому невидимому мостику.

Звуки джаза бегут по гулкому залу, подмывая купить виски и сидеть, медленно перекатывая в ладонях прохладный тяжелый стакан.

Когда же Божан взял в руки гитару, звук изменился - стал более глубоким, мягким, соло боснийца создавали интимную атмосферу, в которой было бы хорошо вести длинные разговоры в приятной компании за бокалом вина, вечером где-нибудь на окраинах Парижа…

Все началось с пальца. Он был маленький, вроде бы и не играющий никакой роли, если бы его обладатель Дэйв Хоул не занимался музыкой.

Джаз-фанк Роя Эйерса отличается от традиционной формы джаза точно так же, как расплывчатые и цветные дома Антонио Гауди в Барселоне отличаются от обычных домов городского центра.

Поклонники джаза всегда ждут приезда таких исполнителей, и не потому что критика записала их в разряд звезд, а потому что фраза «Европа не знает, что такое настоящий джаз», к сожалению, имеет под собой почву.

Таня Мария Корреа Рейс принадлежит к тем, кто стал скорее музыкальным явлением, чем музыкантом.

Он последний из плеяды великих джазменов второй половины ХХ века. Единственный, с кем Джонни Гриффин никогда не играл, - это Чарли Паркер.