«Аннике невеста каменная»

16 декабря в Петербурге завершился Ежегодный международный театральный фестиваль «Рождественский Парад» – один из старейших фестивалей Санкт-Петербурга. Целью которого неизменно служит единственная задача привлечь внимание зрителей и театральной общественности к экспериментальным работам новых театров, театров-студий и театральных объединений, творческая программа которых не укладывается в традиционную практику большинства классических площадок. Свои первые награды на «Рождественском параде» получили известные всей России Андрей Могучий, Юрий Бутусов, Виктор Крамер, Григорий Дитятковский, Михаил Трухин, Константин Хабенский и многие другие. Одной из наиболее долгожданных премьер, представленных на Фестивале, стала сказка-опера молодых авторов из Петербурга «Аннике невеста каменная». Премьера состоялась 6 декабря на малой сцене Театра имени В.Ф. Комиссаржевской.

Задумать аудио-спектакль по сказке петербургской писательницы Марии Мещерской, виртуозно играющей со словом, – мысль, прямо скажем, не тривиальная. Создать команду и начать с нуля – огромный труд. Однако авторы на это пошли и не проиграли. Не многолетнему архиву радио-спектаклей Гостелерадиофонда, конечно, – самим себе. Об этом режиссер сказал, когда смолкли овации перед началом премьерного показа. Но даже если бы слова не были произнесены, стилистика спектакля, его законы – оттуда, от того уровня и качества театра со старых советских пластинок, качества актерского исполнения, качества музыкального мышления.

Поморская сказка о любви и преданности, родившаяся на берегу Белого моря, увлекла за собой композитора, художника, актеров, объединив их в волшебный мир творчества и фантазии, погружающий слушателя в загадочную атмосферу и красоту Карелии. Эта летящая таинственность органична самой истории Аннике. Она живописна и трогательна – «камень мхом обрастает как бархатом, на опушке брусничные ягоды», сменяющие времена года и сулящие своей неподвижностью уничтожить веру в преданность и любовь не только одной девушки – но, кажется, целого мира. Отчаянный и одновременно зловещий уход Аннике (Лаура Меенен) из постылого дома, потерявшей надежду о возвращении милого с единственной надеждой – схоронить его белые косточки, – заставляет всех на ее пути склониться в немом вопросе: не сон ли это – такая нескончаемая преданность. Не сон ли это – чистота, способная отказаться от шелков и от золота, как и от всей мирской жизни и уйти в глухие леса, полные своих таинственных обитателей, встречающихся ей на пути – Лисы (Эвелина Агабалаева), Оленя (Михаил Николя), Совы (Цветана Омельчук) и Зме́я (Всеволод Нелюбов) – как символов человеческих характеров и страстей. И, разумеется, владычицы Луны (Лариса Юдина), обратившей любимого Аннике небесным медведем, с которым она воссоединится в финале, умолив Луну обратить и ее в медведицу, чтобы сверкать двумя созвездиями целую вечность. Таков финал и та самая легенда о Полярной звезде – застывшей слезинке медведицы Аннике на северном небе и окончательный триумф любви, ведь тот, кто любит, как и заведено испокон веков, должен разделить судьбу того, кого он любит...

Об этом говорит Мария Мещерская в своей лиричной и трогательной сказке, послужившей либретто для музыкальной фантазии молодого петербургского композитора Филиппа Евича, позже воплотившейся в жанре аудио-спектакля. Об этом же говорит его музыка, написанная как единственно возможно – вольно, остроумно, в удивительном сочетании простоты и сложности, с еще более удивительным свойством – быть абсолютно, до последней ноты воспринимаемой, запоминающейся, причем ни на секунду не за счет уступок или потакания невзыскательному вкусу. Состав небольшого оркестра не столь причудлив, однако по основоположному замыслу композитора каждому обитателю леса соответствует свой музыкальный инструмент, подобно «Карнавалу животных» («Le carnaval des animaux») Сен-Санса. Композиционно отдельные эпизоды подчинены определенному плану. Система образов достаточно внятно кодифицирована и легко включает цепочку ассоциативных рядов традиционного восприятия сказочных животных: плутовка-лиса – скрипка, грозный олень – фагот, волшебная птица – гитара, шипучий змееныш – гобой, юная дева-владычица Луна – мелодичная флейта. Трактовка инструментов многообразна. А явившийся фундаментом для всех симфонических инструментов рояль (концертмейстер – Марина Николя) выступает то как в своем концертно-виртуозном исполнении, то как в скромно аккомпанирующем, раскрывая лиричность сюжета и красоту северных пейзажей.

Об этом же говорили певцы – от имени своих героев и каждый от себя. Это чувствовалось. По качеству исполнения, по погруженности в действо, какой-то не опереточной, а по-настоящему драматической правде, созданной благодаря былинно-сказочным интонациям рассказчика (Тимур Кокоев), переводящим все происходящее в метафизический план, создающий полное погружение в атмосферу места красоты и силы духа - Севера Карелии.

Для представления аудио-сказки на сцене фестиваля режиссер сочинил выразительную пластическую партитуру эмоционально воплощенную петербургским молодежным хореографическим ансамблем «Фантазеры» (хореограф - Наталия Сорокина). Два разных художественных текста сопрягаются по принципу палимпсеста: когда сквозь один проступает другой, заставляя сравнивать их, сопоставлять и приходить к выводу об органичности их соприкосновения. В условиях плотно заселенного образами текста, но недостатке сюжетных коллизий, режиссер наполнил сценическое действие пластической психолого-ориентированной драматургией, где на передний план вышли безмолвные переживания скитания Аннике, помещенные в условно-символическое пространство, поддерживаемое символической образностью пластического этюда.

Ритмически выстроенные движения неких мистических существ, являющихся нарраторами сюжета, нарочито мистифицируют действо, погружая зрителя в сказку вне времени и пространства. Они выразительно, то плавно, то экспрессивно двигаются, отменно поддерживают действие, а в сценах, рисующих драматические моменты, ритмично смахивают слезы с глаз и падают как подкошенные. В результате возникает условная стилизованная картина – лирическая зарисовка, парящая в метафизической образности былинного сказания, ныне которому уж и «лет не счесть, зим - не упомнить». Пытаясь уйти от театральных штампов, режиссер сделал акцент на вневременном характере истории Аниике, собрав эстетическую структуру, которая не отсылает, собственно говоря, ни к чему. Но несмотря на некоторую наивность метода, действует он на зрителя обескураживающе, заставляя откинуть все лишнее, как шелуху, сосредоточишь на красоте и трогательности вечного сюжета.

Аня Саяпина