Думаю, не секрет, что в настоящее время разобраться в джазе достаточно сложно. Столько направлений, комбинаций, стилей, что, кажется, еще несколько приставок к этому, казалось бы, простому слову из четырех букв, и голова пойдет кругом. Новые инструменты, новые мелодии, новые ритмические ходы. Так много нового. А иногда хочется вернуться в прошлое на мгновение, во времена, когда пиджак, галстук и туфли были естественным одеянием музыканта, когда самое незначительное изменение ритмического рисунка считалось революцией в музыке, а социальная борьба была спутником этой революции.
Много времени утекло с тех пор. Многих, кто поднимал восстания и бунты в музыкальном мире, сейчас нет в живых. Кто-то забыт, кого-то называют «легендой», чьи-то композиции постоянно в нашем плейлисте. Но, несмотря на то, что новый век несет новые идеи, новую музыку, остались еще люди, которые до сих пор живут где-то «там», на первый взгляд далеко, но на деле же – на расстоянии нескольких шагов. Один из таких людей 10 сентября вышел на сцену Le-Club’a. А зовут его просто – Джесси Джоунс мл. (Jesse Jones Jr.), что-то среднее между бандитом Джесси Джэймсом и стандартным американцем (благо, фамилия Джоунс в США распространена не хуже, чем Иванов в России). Но он не бандит, хотя и американец. Он – саксофонист. А еще джазмен. Или все вместе – джаз-саксофонист, как хотите. На юге-востоке США его называют Jazzy Jr. Невысокий чернокожий мужчина с седой бородой, белый пиджак, черные рубашка и джинсы и завораживающая улыбка, и глаза, полные жизни и огня.
А еще Джесси очень приветливый и общительный человек. Это становится заметно прямо на сцене. Конечно, общение с залом – неотъемлемый элемент любого концерта, но так, как общается Джесси, надо ещё уметь. Фраза «домашняя атмосфера» – как раз для его концертов. Общение с публикой на уровне общения со старым приятелем или с хорошей компанией. «Is that was good?» – постоянно спрашивает он у зала, как будто боясь ошибиться или сделать что-то не так. Он даже просит разрешение у зала, чтобы барабанщик сделал очередной брейк. Ну, и не менее великолепно он общается с залом посредством своего инструмента – альт-саксофон. Причем, вопреки ожиданиям зрителей и стандартам, описанным в справочниках по музыкальной грамоте, Джесси показывает, что в саксофон можно не только дуть, извлекая прекрасный звуки, но и… петь. Сначала он пропевает несколько куплетов знаменитой Work Song, не отрывая губ от саксофона, затем начинает играть мелодию – часть саксофонной трелью, часть – опять же своим голосом «ду-ду-ду-ду-ду». Не отнимает возможности сыграть свою партию он и у остальных музыкантов, а аккомпанирующее ему сегодня трио Андрея Кондакова – одно из лучших в России.
Немного угловато, иногда нелепо (прямо скажем, он – не Майкл Джексон) пританцовывает он в такт ритму. Вслед за довольно ритмичной Песни рабочих идёт красивейшая баллада (в общем-то, так он её и представил) Stardust. И Джесси делает ее еще более красивой, звук саксофона заставляет присутствующих на несколько минут оторваться от своих тарелок с супом, чашек с чаем или бокалов с вином. Мелодия, словно на крыльях, пролетает над залом, наполняя атмосферу легкостью и воздушностью. После исполнения Song For My Father Андрей Кондаков подходит к микрофону и представляет героя сегодняшнего вечера «Jesse Jones!», и в это время за барной стойкой раздается звон разбивающихся бокалов! И после этого вы мне будете рассказывать, что музыка и магия не имеют ничего общего? Под занавес первой половины своего выступления Джоунс исполняет инструментальную версию еще одной красивейшей баллады (опять же, именно так он ее представил публике) Georgia On My Mind Рэя Чарльза. Кто с первой, а кто с 16-й ноты, узнавшие композицию зрители по очереди открывают рты. И, действительно, слова тут излишни. Описать это не то, что невозможно, а скорее бесполезно. Лишь только один разгорячённый (не только музыкой, но и алкоголем) любитель джаза после того, как звучит последняя нота, спрашивает: «А слабо Джорджию спеть?», затем подходит к сцене и просит того же самого, но уже по-английски. Конечно, Джоунсу не слабо, но и лучшим музыкантам нужно отдыхать.
Во время перерыва, только ленивые, наверное, не просят у Джесси совместной фотографии. Он не против. С радостью пожимает руки всем пришедшим и улыбается, выпячивая не только белые зубы, но и глаза. Так же похлопывает по плечу и спрашивает, нравиться ли публике выступление, музыка, все ли у них хорошо. Кто-то рядом с барной стойкой робко спрашивает Джесси: «Will you play some more soul stuff tonight?» – «Oh, soul? Let’s do some funky!». И, кстати, не обманывает. Вторая часть выступления Джесси Джоунса начинается с шикарного джаз-фанка Cantaloupe Island Херби Хэнкока. И мелодия, которую все привыкли слышать в исполнении трубы, с саксофоном Джоунса приобретает еще более динамичный характер. Ну, а пританцовывания и выкрики «Funky! Funky!» в микрофон добавляют масла в огонь. Жаль только, место приличное, а то не избежать танцев. Но танцевать все же никто не выходит, зато барабанные дроби пальцами по столам и ногами по полу повсеместны. За Джесси следует и Андрей Кондаков, после его соло на рояле, сопровождающемся скэтом, все больше появляется больших пальцев, поднятых вверх. Он даже успеет разбавить композицию Хораса Сильвера Sister Sadie до более знакомым мотивом из пьесы Прокофьева Петя и Волк. Далее следуют Confirmation Большого Джона Пэттона, и, конечно, не стоит забывать об авторских композициях Джоунса, которые, может быть, и менее известны, но не менее великолепны. Пропитанные духом соула, такие вещи, как This Is The Thang отлично контрастируют с классикой джаза.
А ведь Джесси – настоящий шоумен, кроме беспокойства о настроении слушателей, он весь вечер буквально надрывал им животы своими колкостями, шуточками, хохмами и даже своими соло. Кажется, что на сцене находится Билл Косби с саксофоном (и с флейтой). «It Isn’t easy!» – отмечает он, пытаясь взять на флейте очень низкую ноту. А во время исполнения своей композиции I’m Coming Home, Babyвдруг останавливается, устремляет свой взгляд в зал. Поймав взглядом одну из девушек: «По-моему, это была она», рассказывает трогательную историю о том, как она (ее звали Наталья) подошла к нему в перерыве и предлагала (насколько мы поняли) свои руку и сердце. Но, рассказывает не просто словами, а используя превосходную технику скэта, то спускаясь на низкие тона голоса замужнего мужчины, то поднимаясь до тончайшего фальцета той самой «Натальи». А зал не знает, что делать – реветь от восторга или от смеха. Под конец Джесси предлагает залу спеть вместе с ним, на что согласие следует без промедления и «На-на-на…» не стихают даже, когда музыканты уходят за сцену. А затем следует выход на бис и еще один номер с использованием скэта, Джесси то ли читает стихотворение, то ли просто повторяет бессмысленные отрывки слов, разобрать которые трудно даже человеку очень хорошо знающему английский язык, но знать слова в данном случае не приходится – харизма Джоунса и его мастерство владения техникой скэта убивают даже попытки разобрать текст. Настолько всё это одновременно смешно, поразительно и завораживающе.
Последние «На-на-на» и Джесси вместе с трио Андрея Кондакова окончательно уходят за сцену. Народ потихоньку подтягивается к выходу, кто-то допивает свой чай, доедает ужин. Все приведшие получили вечер возвращения к самому прекрасному, что когда-либо было в джазе, да, и вообще в музыке, за что спасибо ему будут говорить еще долгое время и будут ждать его возвращения. Публика получила бесценный дар – удивительный вечер музыки, а подарил ей этот вечер простой парень с саксофоном – Джесси Джоунс из Майами. Спасибо ему!
Сергей aka Reggie