Длинношеее

Диво дивное, чудо чудное (о трех головах), щенячий восторг и собачья радость, повод забыться и увидеть старых друзей, полный техосмотр внутреннего мира и сход-развал сознания – все это про концерт австралийского коллектива The Necks. И я там был, мед-пиво не пил, но по голове попало так, что не отойду никак от сих до сих пор.

    Долго подбирал музыкально-стилистические определения для описания происходящего на сцене во время выступления бла бла бла бла, словом, это не совсем минимализм, вовсе не фри-джаз и чуточку только авангард, хотя признаки и того, и другого, и третьего наличествуют – и тут всплыло словцо несколько из другой оперы, зато точнёхонькое. Шаманизм.
 
    …и вот ты приходишь в уютный ДОМзал, и сразу же кто-то хлопает тебя по правому плечу, а ты по привычке оглядываешься – не плюешь! – через левое, и впрямь – там твой друг, которого не видел 6 лет, а последний раз – на этом же месте, на предыдущем московском концерте The Necks, и приятный ритуал этот повторяется вновь и вновь. Виртуальная афиша выступления австралийцев выковыряла плотно засевших в заскорузлых своих норах экс-завсегдатаев ДОМоподобных заведений – и где же нам еще увидеться, как не здесь?!.
  
    …и вот расселись.  Приготовились.  Партер  уж  полон,  ложи  не  блещут остроумием, но к выходу музыкантов (который предваряет краткая лекция конферансье о вреде курения, алкоголя и мобильной связи) чинно замолкают. Тони Бак (ударные, перкуссия), Крис Эбрахам (черный рояль), Ллойд Суонтон (странный, худощавый контрабас) – с виду люди как люди, скромные, с проседью или пролысинкой, немного усталые. Перед прыжком – затяжным, в среднем на час – сосредотачиваются, закрывают глаза или мнут суставы тонких пальцев, вздыхают. И…
  
     …Крис не говорит «поехали!», не  взмахивает  рукой, а  бережно,  робко даже кладет ее на черно-белые клавиши и начинает вышивать, заполнять пустое пространство вязью звуков, сперва редких, непостоянных, потом всё более полновесных, основательных, приметных. Тони присоединяется – сегодня он, помимо ударной установки, оснащен бубенчиками, погремушками, колокольцами – и потому ритм сегодня необычный, насыщенный звоном среднерусских часовен, гулом буддистских поющих чаш, бряканьем деревянных ожерелий на шеях танцующих африканок. Последним вступает Ллойд – его бас дополняет сегодняшнюю ДОМотканую звуковую материю, заполняет её до конца стежками-щипками или склеивает тягучим пеньем смычка…
  
      …уже  на  пятой  минуте  (рекорд!  –  на  лучших  концертах  это бывает ближе к концу, на остальных не бывает вовсе) неминуемо хочется закрыть глаза – жажда визуальных впечатлений безропотно уступает идущему изнутри желанию слиться с потоком, зовущим со сцены. Вслед за глазами отключается разум – он здесь более не нужен, воспринимать происходящее начинает непосредственно тело. Не то чтобы мысли больше не возникали – они еще есть, болтаются в своей пустоте, фиксируют события, называют их знакомыми словами – но всё это совершенно независимо и на отдалении от собственно взаимодействия с музыкой. Вишь ты! – подмечает ум, – что ж это деется: тулово раскачивается, руки-ноги отстукивают несовпадающие ритмические рисунки, всё вибрирует и купается в лучах предзакатного солнца – батюшки, о чём бишь это я?..
 
    …к получасу выступления годами создаваемая внутренняя империя окончательно смывается волнами, порождаемыми клавишными бурями рояля, прямо в океан звука, его могучее дыхание, его приливы и отливы заполняют тебя без остатка, и вот ты уже дышишь вместе с ним, медленно и глубоко, а параллельно живут более мелкие пульсации – одна исходит от контрабаса, другая от большого барабана, третья от малого, еще несколько звенят с тарелками, хэтами и прочими медными аксессуарами, и каждая из них как простое число – не делится на другую без остатка, и как-то от всего этого становится так хорошо, что на следующие полчаса ты превращаешься в идеального пациента какого-нибудь, допустим, восточного медицинского центра или массажного салона – пока твоё тело разбирают по винтикам, пропесочивают и вытряхивают, выбивают и полощут, словом, прочищают от носоглотки и селезёнки до муладхары и анахаты, твой внутренний диалог либо благоговейно затыкается (при умении его затыкать), либо ведет себя словно бесноватый, вперемешку перебирая превосходные эпитеты для возможной статьи о вечере или размышляя, когда лучше забрать белье из прачечной и во сколько завтра футбол…
 
   …рано  или  поздно  даже  композиции  группы  The Necks заканчиваются – человеческий ресурс небезграничен! – буря стихает, волны уже плещутся у ног, как ручные, пора возвращаться – нот становится все меньше, музыкальное пространство все разреженнее и вот, наконец, остаётся только одинокий стук барабана и – как странно, почему он стучит внутри меня? – ты понимаешь, что он совпадает со стуком твоего сердца – и это, пожалуй, главное чудо, главное впечатление от вечера, потому что такого с тобой еще не было. Музыканты встают, кланяются, зал рукоплещет, завывает, кричит «браво» - всё как всегда, но насколько же всё иначе…
 
     …а  дальше  был  антракт,  обмен  свежими  впечатлениями – все правильно, твои восторги разделяют далеко не все, степень открытости той или иной форме музыки и искусства в целом у каждого индивидуальна, но все же, все же… потом было и второе отделение, неожиданное – откуда у них ещё силы? – более суровое, более хаотичное и сложное для восприятия – но это, опять же, издержки несовершенства человеческого организма, его усталости… были овации и обещание приехать снова (надеюсь, не придётся ждать еще 6 лет)… была и остаётся благодарность ДОМу за приезд The Necks.
 
    Вот и все. Ещё одно удивительное переживание осталось в прошлом – но оно с тобой. Порой стоит преодолеть собственную лень и пойти на концерт любимой группы. Ты привык довольствоваться малым – но где-то посреди выступления запоминаешь навсегда это ощущение «здесь и сейчас» и удивляешься – надо же, а я и забыл, что ТАК бывает… До встречи на следующем выступлении The Necks!

 

 

Павел Пересветов