Мы публикуем отрывок из книги «Я стану твоим зеркалом: Избранные интервью Энди Уорхола (1962-1987)». Составитель книги американский поэт Кеннет Голдсмит изначально собрал более 200 интервью, которые Уорхол дал различным газетам, журналам и радиостанциям, и отобрал из них самые интересные с целью представить читателю различные грани личности художника. В книге собрано более тридцати интервью Энди Уорхола, разделенных по трем периодам: 60-е, 70-е, 80-е. Изобретательность Уорхола в интервью обычно оставалась в рамках формата «вопрос-ответ», но намекала, что это лишь формат, и давала интервьюеру право его разрушить. Своими вроде бы банальными ответами художник создавал простор для творческих способностей интервьюера, поощряя их еще больше, когда менялся с интервьюером местами или как-то иначе размывал роли интервьюера и интервьюируемого. Можно ли считать эти интервью искусством? Если рассмотреть их в широком контексте, на фоне всего корпуса творчества Энди Уорхола во всех техниках и видах искусства, то, по мнению составителей этого сборника, придется ответить: «Можно».
Предисловие составителя
Энди Уорхол дал, пожалуй, больше интервью, чем любой другой деятель искусства во второй половине ХХ века. Имидж Уорхола был олицетворением мира масс-медиа, и куда бы Уорхол ни шел, за ним по пятам следовали журналисты. Его меткие шутки превращались в «эндизмы», его фразы — в трюизмы. Хоть он и был известен как человек неразговорчивый, но стал одной из самых цитируемых икон нашего времени. Книга, которую вы держите в руках, зародилась весной 2002 года в книжном магазине неподалеку от моего дома. Я зашел в магазин, перелистал сборник эссе о Уорхоле, изданный журналом October. Он завершался интервью с Энди, которое арт-критик Бенджамин Бухло взял в 1985 году. Мне показалось: чем более острые вопросы задавал Бухло, тем уклончивее становились ответы Энди. Бухло усиливал нажим, но Уорхол еще ловчее уворачивался, повторяя фразы, сказанные много раз прежде, совершенно не считаясь с вопросами Бухло. Наконец меня осенило, что Уорхол своими недомолвками выворачивает наизнанку традиционный формат интервью; в итоге я узнал из этого интервью намного больше о Бухло, чем о Уорхоле. Заинтригованный, я полез в Интернет, где обнаружил одно-два интервью, подтверждавшие то, что мне открылось в беседе Бухло и Уорхола. Хотя фрагменты и отсылки попадались, казалось, на каждом шагу, в многочисленных книгах «уорхолианы» были перепечатаны лишь несколько интервью Энди. Цепляясь за скупую информацию в сносках и библиографии, я начал разыскивать первые публикации у букинистов и на eBay. Накопив кое-что, осознал, что из этого может получиться интереснейшая книга. Ручеек превратился в полноводный поток, и наконец я собрал почти двести интервью. Вскоре выяснилось, что эти две сотни интервью — лишь малая толика того, что рассеяно по различным СМИ. Если я комуто говорил, что коллекционирую интервью Уорхола, мне тут же начинали рассказывать про свои любимые интервью: обычно про малоизвестные или вообще дотоле неизвестные мне. Так я узнал об участии Уорхола в дневных телепередачах в конце шестидесятых — телеинтервью, перевернувших неокрепшие умы; о его странных киносъемках в эпизодических ролях; о вырванных из контекста колкостях, опубликованных в безвестных фанзинах; некоторые люди присылали мне по электронной почте интервью, которые лично взяли у Уорхола много лет назад; я доныне раскапываю все новые и новые.
Что можно считать «интервью Уорхола»? Как-никак, Энди взял немало замечательных интервью — не меньше, чем дал сам. Их предостаточно в журнале Interview и в архивах Andy Warhol’s TV. Но для этой книги я предпочел по большей части интервью, взятые у Уорхола. Возможно, в будущем появятся сборники «интервью» Уорхола в других форматах. Это тоже будут интереснейшие, но определенно другие тексты. Многие интервью, включенные в эту книгу, взяты из «капсул времени», которые хранятся в Архиве Уорхола в Питсбурге. Есть одна загвоздка: лишь малая доля «капсул времени» распечатана и каталогизирована. Следует предположить, что в нетронутых ящиках в Музее Уорхола доныне таятся десятки других интервью. В мире Уорхола ландшафт вообще крайне изменчив: спустя десять лет, возможно, понадобится издать второй или третий том моего сборника, чтобы эта грань личности Уорхола отразилась в полной мере. Работая над проектом, я вскоре сообразил, что издать более-менее полное собрание интервью Уорхола пока невозможно. Я предпочел составить сборник избранных интервью, отобрав те, которые считаю лучшими из известных нам на сегодняшний день. Но можно ли выбрать «лучшее» у человека, который считал, что в мире все равноценно? Думаю, да.
Перелопатив груды интервью Уорхола, я начал чуять, когда он беседует увлеченно, а когда просто отвечает на автопилоте. Стали заметны сценарии, и вскоре я научился подмечать, когда Энди «во включенном состоянии», а когда «в выключенном» (правда, когда имеешь дело с Уорхолом, это категории относительные; «в выключенном состоянии» он был все равно что мы «во включенном»). Вдобавок некоторые интервью давно признаны «классикой», многие из них я включил в сборник. Я старался, насколько это возможно, представить читателю все грани личности Уорхола за те двадцать пять лет, когда он находился в центре внимания. Есть интервью, где затронуты все стороны его колоссального творческого наследия и всеядной жизни (Энди — художник, кинорежиссер, издатель, промоутер, артист-исполнитель, гравер, фотограф, писатель и видеохудожник); в других интервью речь идет исключительно об отношении Энди к другим художникам; в третьих — о том, каково было ходить с ним по магазинам, или о его отношении к Нью-Йорку, или о его католицизме. Я старался справедливо уделить внимание всем периодам, но все же больше половины интервью, включенных в эту книгу, относятся к шестидесятым годам. Многие, в том числе я, считают, что это самое важное время для Уорхола, — собственно, настолько, что я отобрал не менее полудюжины интервью 1966 года, который был для Уорхола судьбоносным. Ни одно интервью я не редактировал, переработанные варианты в книгу не включал. Несколько раз интервьюеры порывались вручить мне неотредактированные, без купюр стенограммы взамен опубликованных текстов, но каждый раз по зрелом размышлении решали, что интервью, которое они отдали в печать в свое время, было лучше, чем стенограмма. Вступительные заметки я по возможности писал, консультируясь с интервьюерами. Я много и долго разговаривал с ними по телефону и при личных встречах, старался почувствовать, каково было интервьюировать Энди. Каждому интервьюеру мы присылали для ознакомления текст вступительной заметки, чтобы все факты были выверены, все люди охарактеризованы надлежащим образом. Если я заключал, что вводки к интервью важны для обстоятельств, в которых оно было взято, я включал их в книгу. В других случаях я брал из публикаций только фрагменты, непосредственно относящиеся к интервью. Иногда, если вводка представляла собой сухую биографическую справку или примечания редакции, я перепечатывал интервью без вводной статьи. Я пояснил в примечаниях то, что, по моему разумению, нужно пояснить широкому читателю; если Уорхол или его собеседник упоминали о чем-то неизвестном или малоизвестном, я наводил справки и давал сноску. Я старался не злоупотреблять примечаниями, так как читатель, который раскроет эту книгу, наверняка кое-что уже знает о Уорхоле и его круге. Дополнительную информацию можно найти во множестве биографий и монографий, а также на сайтах о жизни и творчестве Уорхола. Я встречался с Энди всего однажды, в 1986 году, на приеме, который он устроил в музее Уитни в честь Кита Харинга и Кенни Шарфа. Прием спонсировался производителем водки «Абсолют». Когда вечеринка отгремела, я, пьяный в стельку, нетвердой походкой подошел к Энди, чтобы поблагодарить его за приглашение. Я протянул ему руку, он отшатнулся (по крайней мере, так запомнилось мне). Я почувствовал себя глупо. После встречи со словами Энди Уорхола твои отношения с языком уже никогда не станут прежними. Предвзятые представления о «здесь», «сейчас» и «я», которые давным-давно въелись в твое сознание, улетучиваются без следа. Хотя в массовом сознании остался именно внешний облик Уорхола, после интервью у нас возникает экстраординарно явственное ощущение, что мы погрузились в его внутренний мир. В конечном итоге зеркало Уорхола отбрасывает «солнечные зайчики» на нас; по сути, эта книга — про нас с вами, про то, какими мы станем, если просеять нас через фантом Энди Уорхола.
Кеннет Голдсмит
Поп-арт? Это вообще искусство? Откровенное интервью Энди Уорхола
Art Voices. Декабрь 1962 года
Осенью 1962 года поп-арт вошел в моду, а жизнь Энди Уорхола стала бурной. Летом того же года Уорхол скандально прославился в Лос-Анджелесе, где впервые выставил свою серию картин «Банки супа Campbell’s», но до сотрудничества с крупными нью-йоркскими галереями пока не дошло. И вот ситуация изменилась: Уорхолу неожиданно предложили устроить сольную выставку в авторитетной галерее Stable. Итак, в ноябре он показал там шелкографии с Мэрилин Монро, изображения банок консервированного супа, долларовых купюр и бутылок кока-колы. Арт-сообщество расхвалило выставку, а затем все работы с нее нашли своих покупателей. Так Уорхол оказался в авангарде молодого художественного течения. Когда сольная выставка еще не закончилась, Уорхола позвали участвовать в групповой выставке «Новые реалисты» в солидной галерее Sidney Janis. Эта выставка обсуждалась бурно, как ни одна другая в тот сезон, и стала поворотным моментом для нью-йоркского арт-сообщества: этакой символической «сменой караула». Галерея Sidney Janis, в пятидесятые годы ХХ века сделавшая себе имя на выставках абстрактных экспрессионистов (то есть предыдущего поколения художников), внезапно заключила альянс с совершенно другим течением: начала устраивать дебютные выставки таких новичков, как Рой Лихтенштейн, Джеймс Розенквист и Клас Олденбург. Новый стиль вначале не имел названия, но спустя несколько недель — собственно, 13 декабря, на симпозиуме критиков, коллекционеров, арт-дилеров и художников в нью-йоркском Музее современного искусства (MоMA) — был наречен поп-артом. Нижеследующее интервью, которое мы нашли в небольшом художественном журнале, уловило дух времени. В нем звучит характерная фраза: «Не любовь, а поп-арт захлестывает страну»75. В этом интервью Уорхол впервые использует многие стратегии: уклончивость, пассивность, отзеркаливание, к которым с завидным постоянством будет прибегать в последующие двадцать пять лет. Процитируем фрагмент введения к интервью, где описывается атмосфера: «Мы навестили Уорхола в его студии и нашли, что этот молодой человек — настоящий оригинал. Он чудаковат и язвителен, вовлечь его в серьезный разговор совершенно невозможно. С ним не соскучишься. Мы ему говорим: давайте мы вас проинтервьюируем как официального представителя поп-арта, а он говорит: нет, давайте я вас проинтервьюирую. Мы сказали: нет, давайте это мы возьмем интервью у вас. Ну ладно, сказал он, но только при условии, если я смогу отвечать на ваши вопросы только «да» или «нет». Мы сели на диван в окружении новых холстов с Мэрилин Монро и Троем Донахью (последнего Уорхол числит среди своих любимых кинозвезд, хотя ни разу не видел его на экране). Повсюду валялись журналы о кино, бейсболе и культуризме. На книжных полках, абсолютно свободных от книг, размещались банки с пивом и фруктовым соком, бутылки от кока-колы. Все время звучали поп-шлягеры из репертуара музыкальных автоматов, так что, задавая свой первый вопрос, мы пытались перекричать песню «Пускай прольется много слез — что ж, так велит «игра»»
-Что такое поп-арт?
- Да.
- Хороший метод брать интервью, а?
- Да.
-Поп-арт — это сатирический взгляд на американскую жизнь?
- Нет.
-Мэрилин и Трой — значимые фигуры для вас?
- Да.
-Почему? Это ваши любимые кинозвезды?
-Да.
- По вашим ощущениям, вы вдыхаете жизнь в мертвые клише?
- Нет.
- Есть ли какая-то связь между поп-артом и сюрреализмом?
- По-моему, нет.
- Это не односложный ответ. Вам надоела наша игра в односложные ответы?
- Да.
- Влияют ли на вас рекламные щиты?
- По-моему, они прекрасны.
- Бросают ли поп-артовцы вызов абстрактному экспрессионизму?
- Нет, я его люблю.
-Влияют ли поп-артовцы друг на друга?
- Об этом пока рано говорить.
-Вы не на пресс-конференции Кеннеди. Поп-арт — отдельная школа?
- Не знаю, есть ли уже школа.
-Насколько поп-арт близок к хеппенингам?
- Не знаю.
-Что пытается сказать поп-арт?
- Не знаю.
-Что означают ваши ряды банок супа Campbell’s?
- Это штуки, которые были у меня в детстве.
-Что для вас значит кока-кола?
- «Поп».
Перевод: Светлана Силакова