Новая экранизация завершающей части «трилогии городских катастроф» Балларда «Высотка», вышедшая в мировой прокат в 2015, и лишь спустя пол года впервые показанная в России, потрясла зрителей своим проницательно-ироничным отражением действительности, удачно замаскированным под сюрреалистическую антиутопию.
Экранизации романов Джеймса Балларда можно перечесть на пальцах одной руки, столь редко кинорежиссеры берутся за проблематику социальных перекосов общества, гротескно вырисованных британским писателем. Самым известным фильмом по его книге остается «Империя солнца» (1987) Стивена Спилберга - наверное, потому что первоисточник самый традиционный по нарративу, реалистичный и к тому же автобиографический. Новая экранизация завершающей части «трилогии городских катастроф» Балларда «Высотка», вышедшая в мировой прокат в 2015, и лишь спустя пол года впервые показанная в России, потрясла зрителей своим проницательно-ироничным отражением действительности, удачно замаскированным под сюрреалистическую антиутопию. Сатирический роман безуспешно пытались экранизировать с момента его публикации в 1975 году - сорок лет спустя это наконец сделал Бен Уитли. Это первый его проект такого масштаба и амбиций, и Уитли, прямо скажем, вызывает восхищение: «Высотка» - катастрофа с элементами триумфа, воспевшая внутреннее несовершенство и проклявшая внешний лоск.
Динамика раскрытия характеров героев в фильме аналогична книжной версии романа, однако Уитли настаивает на акцентах более красноречивых, и потому еще более изощренных, наделяя само пространство символическими смыслами. Организация художественной структуры фильма сложна и многослойна, что позволяет отрефлексировать искривление общественного сознания на самых разных уровнях восприятия зрителя. Внешний слой – самый очевидный – вертикальная модель общества как строения с кастовым делением на этажи и вечным желанием «низов» перебраться на этаж повыше. Хотя лифты и лестницы здесь никто не отменял. Вот только лифт тоже таит в себе некоторую опасность – в нем можно застрять (на мгновение или надолго – зависит от обстоятельств): застрять в желании подняться повыше и быть на «одной ноге» с сильными мира сего.
Из других слоев – присутствие модели религии и института церкви как таковых. Верхушка здания – своеобразная Валгалла, страна «богов», находящаяся у самого неба. Архитектор - создатель всего; порядочен, насколько это возможно, со временем становится не нужен и забыт. Его творение начинает жить своей жизнью и, в итоге, убивает его самого. Примечательно и наличие сына Творца, выступающего в роли безмолвного созидателя, наблюдающего за всем в калейдоскоп с разноцветными стеклышками. И вновь аллюзия! Теперь - на пресловутые «розовые очки», от которых у мальчика остались лишь осколки – осколки хрупкого детского неведения. Сквозь цветные стёклышки, он видит эту жизнь без прикрас, столкнувшись с её грязными реалиями и внутренне ей противясь. Его не обмануть кто есть кто; ему не нужны аргументы, чтобы сразу понять кто же такой Доктор Лэйнг (главный героя романа), достаточно только беглого взгляда в калейдоскоп.
Подчеркнутая «возвышенность» властителей (разумеется, не в плане морали, а лишь в плане проектировщика) наводит на мысль о сопоставлении Создателя, с верховным богом Валхаллы - Вотаном. В скандинавской мифологии Он - старейший из богов, почитаемый ими, как отец; бог мудрости, войны и победы, покровитель военной аристократии и повелитель валькирий, погубленный собственными же страстями. Впрочем, на поверку «войско» Архитектора представлено не доблестными войнами, а в большинстве своем огневолосыми женщинами, так и норовящими саботировать «небесные» порядки. Чем не валькирии Вотана? Сродни скандинавской Валгалле, «боги» высотки слабы, порочны и немощны, – начиная с физической ущербности и заканчивая ущербностью моральной. Грешат несовершенствами и простые смертные с этажей пониже, где классовое неравенство заключается лишь в количестве света, попадающего в окна, да в масштабе вечеринок. Финал очевиден - во искупление грехов людских и «божественных», конечно же, нужны жертвы. Но здесь, в отличие от привычных религиозных мотивов мучеником во искупление становится отец, а не сын.. Отбросив чудовищную действительность за её четностью, и водрузившись на игрушечный трон из мусора, сын Творца задумчиво пускает мыльные пузыри из игрушечной курительной трубки, символизируя вселенскую мудрость и отрешённый высмеивающий взгляд на человеческий порок и глупость, ведущих к краху. Таков финал антиутопии Уитли.
Но кто же в этой истории главный герой? И почему весь сюжет разворачивается вокруг доктора Лэйнга? Хороший парень или, напротив, тот, кто подстегивает начало всеобщего конца? Случайно ли, что Лэйнг – не просто врач, а патологоанатом? Внешне приятный, гладковыбритый, вызывающий доверие мужчина. Однако внутри него кроется нечто совершенно иное - эдакий падальщик, способный выжить и даже подняться там, где другие сломались. Чем больше сила, давящих на него обстоятельств (которые, он порой сам и провоцирует), тем более очевидным становится резонанс его внутреннего и внешнего содержания. Единственная ценность для Лэйнга – его работа и место в обществе, ради которых, как водится, он готов на всё. Конечно в фильме есть и моменты «просветления» доктора, когда он кажется вот-вот и встанет на путь совести, однако этого не делает - так как по-прежнему томится надеждой преуспевания. Что ж, по заключению Уайлдера (антипода Лэйнга): «Жизнь в высотке требует определённых качеств»: прагматизма, бессердечности и безразличия. Таков портрет типичного обывателя «высотки», прекрасно понимающего насколько слепым к самым естественным ценностным ориентирам он стал, но принимающим это как необходимые условия жизни. Словом, ничто не истина, всё дозволено. Со всем можно свыкнуться.
Единственный чувствующий персонаж во всем этом аду – Уайлдер. Он защищает интересы своих детей, бьёт в морду, хочет снять документалку про «божественные» россказни, и в общем ищет справедливости. Однако здесь она лишняя, потому что эмоции и человеческие привязанности в этом обществе - вещь ненужная, деструктивная и разрушающая. Подобно архетипичному трагическому герою Прометею, похитившему огонь, чтобы согреть и осветить человечество, Уайлдер страдает за свою любовь к человеку. Практически ницшианская философия Балларда реализуется в фильме визуализированными антитезами, ведь в отличие от внешнего лоска Лэйнга, Уайлдер отнюдь не располагает к себе.
Характерно, что из художественных средств, в фильме режиссер использует гротескное изображение действительности - полностью меняя привычные смыслы на противоположные. Изысканность здесь имеет отрицательный характер: чем красивее внешне - тем уродливее внутри. Ведь основной смысл романа кроется в демонстрации человеческой сути, которая априори не может быть совершенна, укомплектована и элегантна. Впрочем, достичь визуального великолепия режиссёру удаётся и в сценах массовых вакханалий. Каждая деталь приобретает символический характер - даже цвет неба, который как в кривом зеркале отражает внутренние терзания Лэйнга, пытающегося подобрать цветовую гамму своей комнаты в тон - в начале серую, а в конце небесно-голубую.
Впрочем, кроме символизма в фильме много и других, самых неожиданных художественных ассоциаций. Так, смотря «Высотку» Уитли на ум невольно приходит «Заводной апельсин» не только в силу травматического опыта «ультранасилия», но и интертекстуальной связи фильма Уитли с книгой Берджесса- соединивших оргии и насилие с классической музыкой. Причем, в качестве последней он избирает Браденбургский концерт Баха (№ 4). Если мы откроем «Заводной апельсин», то среди музыкальных произведений, которые действовали на Алекса подобно наркотикам, и под который Алекс представлял себе самые изощренные сцены насилия, это также будет Браденбургский концерт Баха, правда № 6, а не № 4.
В фильме полно всевозможных двойных смыслов. Даже, когда зритель приходит к пониманию кто из героев положительный, а кто – нет, вновь происходит подмена понятий и смысловая травестия - ведь убивает Архитектора, казалось бы (до сего момента) наиболее положительный Уайлдер, а хоронит и несет на руках именно Лэйнг. Бесконечные страдания Уайлдера сочетаются с крайне бедственным положением самих «богов», оказавшихся из-за действий героя на грани исчезновения. Страдания в обоих мирах провоцирует единство жизни, и в случае трагической кончины мученика-Уайлдера «Высотка» по праву могла бы назваться практически канонической трагедией. Но и здесь автор, вновь воспевает жизнь, со всей её несправедливостью и несовершенством. Ведь даже Уайлдер, который любил и был предан ей более других, сам пал ее жертвой. Жизнь побеждает без посторонней помощи. Всегда берёт своё, иронично доказывая, что её невозможно победить или загнать в рамки – Королева Судьба, Ее Величество Жизнь.
Мария Гайдук, Аня Саяпина